Селтфосса, и его прислужник Найджел».
— Внимание! — раздался отрезвляющий голос мадам Гриндилоу, который заставил разгудевшуюся толпу обратить на неё внимание. Позади деканессы была красивая двустворчатая дверь. Мадам Гриндилоу развернулась к ней и со словами «Селтфосс приветствует вас!» распахнула.
Незамедлительно до слуха новичков донеслись оглушительные рукоплескания: огромный зал, освещаемый вереницей уличных фонарей, в который все проследовали за деканессой, был полон людей в чёрных и синих плащах. Здесь собрался весь университет. Злодеи и злодейки, прислужники и прислужницы громко аплодировали, сидя за тремя длинными столами; четвёртый, пустующий стол, предназначался специально для первокурсников. Все столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками, доверху наполненными разной едой: жареные цыплята, свиные отбивные, бекон и стейки, копчёная рыба, соусы, салаты из овощей и морепродуктов, шоколадные пудинги, арахис, чипсы, картофель-фри, фруктовые и овощные нарезки — в общем всё, чего душа пожелает.
Мадам Гриндилоу пригласила первокурсников присаживаться, а сама проследовала в конец зала к преподавательскому столу, за которым висел герб Селтфосса с изображением змеи, крепко опоясавшей кольцами земной шар; на гербе также имелась надпись, вышитая золотыми нитями: «Захвати мир, если сможешь» — своего рода девиз с явным вызовом в подтексте.
— Тишина! Прошу тишины! — обратилась мадам Гриндилоу к студентам, постукивая ложечкой об бокал. — К сожалению, наш многоуважаемый ректор вновь не сможет порадовать нас своим присутствием. У него как всегда много важных дел, и он очень занят.
Среди старшекурсников послышались вздохи разочарования. Ведь даже тем, кто доучился до последнего — четвёртого курса, ни разу не удалось увидеть ректора университета вживую. Он был для них загадочной личностью, о котором было известно ровным счётом ничего, кроме того, что он глава Селтфосса. Поэтому многие учащиеся даже ставили под сомнение его существование.
— Но я рада представить вам его заместителя, — продолжала мадам Гриндилоу, чуть-чуть повысив тональность, — декана факультета злодеев и преподавателя по зловещим изобретениям — Реджинальда Гиблла.
В центре зала раздался громкий хлопок и ближайшее пространство заволокло клубами серого дыма, от которого близко сидящие студенты закашляли. Но дымовая завеса довольно быстро рассеялась и взору всех предстал человек, сотрясающийся от маниакального смеха. У него был резкий орлиный профиль, грива волос, слегка редеющих у виска, кривые зубы с жёлтым налётом, а лицо гладко выбрито. Облачён декан злодеев был в белый лабораторный халат.
Гиблл перестал смеяться и состроил серьёзную мину. Сложа руки за спиной, он прошёл к преподавательскому столу и повернулся к студентам лицом.
— Ну! — было первое, что они услышали. В голосе декана чувствовался не то намёк, не то ожидание чего-то, что вот-вот должно произойти. — Ну-у! — повторил он, но парни и девушки лишь недоумённо переглянулись, всех так и подмывало спросить: «Что ну?». — Ну же, чёрт возьми! — сорвался Гиблл. — Вы будете сегодня мне хлопать или нет?!
Зал живо взорвался бурными аплодисментами. Гиблл с удовольствием слушал приятные для его ушей звуки. Хлопки постепенно начали угасать, но собственно самолюбие Гиблла требовало ещё, поэтому он жестами подначивал толпу, чтобы та продолжала рукоплескать. Наконец, вдоволь насладившись и удовлетворив самолюбие, он дождался тишины и начал свою речь:
— Во-первых, приветствую всех, кто находится сегодня в этом зале, в особенности — меня. А во-вторых, мне приятно осознавать, что Селтфосс вновь принимает в своих стенах новое поколение зла. — Взгляд Гиблла переметнулся на стол первокурсников. — Поколение, которому предстоит познать всё, что вы когда-либо слышали о зле, и то, чего вы пока не знаете о нём. И Селтфосс поможет вам в этом. Теперь я хочу обратиться исключительно к тем, кто поступил на мой факультет, то есть для злодеев.
Первокурсники в чёрных плащах с золотой вышивкой тревожно заёрзали на лавках.
— Скажите мне, какова цель истинного злодея? — монотонно спросил Гиблл.
— Захват мира! — хором ответили они, поняв, что вопрос совсем пустяковый.
— Именно! — подтвердил декан. — И отныне это должно стать вашим кредо! Вашей главной целью! Вашим смыслом жизни! Несмотря на то, что вы являетесь детьми наиболее знаменитых семей злодеев и злодеек, могу с уверенностью сказать, что доучатся до конца четвёртого курса лишь лучшие из вас, а слабаки вылетят из университета подобно пробке из-под шампанского. Также вы должны помнить: все студенты факультета злодеев — ваши будущие конкуренты за мировое господство, и не следует им давать спуску, уж вы мне поверьте. — Гиблл тяжело вздохнул. Ну и, конечно же, прислужники… Без них не может обойтись ни один злодей. Поэтому советую уже сейчас присматриваться к тем, кто сидит с вами за одним столом. Возможно, кто-то из них в дальнейшем последует за вами, станет вашей правой рукой в осуществлении зловещих и коварнейших планов.
Первокурсники замотали головами по сторонам. А вот мадам Гриндилоу ещё сильнее выпрямилась в спине и приподняла подбородок: её пробирала гордость за свой факультет.
— И в завершение моей речи, — продолжал Гиблл, — я хотел бы сказать ещё несколько слов. Прежде, чем начать наше пиршество по случаю начала учебного года, давайте все вместе споём гимн университета. Новички, которые не знают слов, просто старайтесь подпевать за старшекурсниками.
Гиблл подошёл к правой стене, у которой был установлен огромный орган, присел на треногий табурет и начал перебирать по клавишам костлявыми пальцами.
Из органных труб зазвучала грозная, но в то же время величественная музыка. Даже факультетские знамёна, свисающие с арочнообразного потолка, легонько задрожали.
И весь зал заголосил:
Селтфосс, Селтфосс, ты — логово зла,
Коварства и хитрости дом.
Проведи же скорей нас по мрачным тропам
К мировому господству. Мы ждём!
Ты не просто вулкан, а вместилище душ,
Что стремятся мир захватить.
Коварные планы зреют в наших умах,
Нам бы только их в жизнь воплотить.
И настанет тот час, когда кто-то из нас
Шар земной сожмёт в кулаке.
И помня, кто всему его обучил,
Прокричит: «Селтфосс, слава тебе!»
По окончании гимна зал захлестнули восторженные крики и всеобщее ликование. Послышались звуки выстрелов бутылок из-под шампанского, а затем и звон многочисленных бокалов.
— Как вам мой выход, Гортензия? — спросил Гиблл, присаживаясь рядом на стул с высокой спинкой, который очень походил на трон.
— Мне понравилась ваша речь, — ответила та.
— Нет, как вам моё появление в клубах дыма?
— Ах, это… Как всегда, в лучших злодейских традициях.
Лицо Гиблла расплылось в довольной улыбке: он получил похвалу, на которую рассчитывал. Затем он поднял бокал, полный игристого шампанского, и торжественно произнёс:
— За зло!
— За зло во всём мире! — не менее торжественно
